* * *
Н.Д
Люблю тебе,
Моя ти кароока,
Моя осіння пісня і журба.
Хоч ницне тіло,
Дух же так високо,
Що не спіймає підлості юрба.
Я так високо, що й не відчуваю,
Яка між нами пустка й темнотінь,
Й як ти зреклася себе — не сприймаю,
І як на мене впала з тебе тінь.
Моя незнана й мила не-дружино,
Ти не моя...
Але усе ж — моя.
Весна на серці,
Хоч на дворі й зимно.
Ти в себе вдома,
Ну а я,
А я
Стою нежданим і незваним гостем.
Чи геть піти, чи перейти поріг?
Весну цілую.
А кохаю — осінь
І жовтим листом падаю до ніг.
(?)

Старинный романс
Какую синь, какую сень, какие звуки,
Какие запахи хранит безмолвной памяти гранит,
Что пробуждает восхитительные муки,
Но посторонним ничего не говорит.

Мы были глупы, своенравны и — прекрасны,
И, слава Богу, не хранили и теряли всё и вся,
И потому остался в сердце этот праздник,
Что в нашей жизни он совсем не удался.

Цветы увяли, соловьи давно отпели,
Разбились волны о песок и нас почти уже не ждут
Девчушки юные, что ныне постарели.
А в нём все эти чудеса ещё живут.

Не выбирают ни судьбы, ни вдохновенья,
Они, по счастью, недоступны нашей воле и уму,
А как слагаемые странного явленья
От ничего перетекают к ничему.
С 10 на 11/II-1996. Киев

* * *
Н.Д.
Чужая. И ладно.
Такое не ново.
Мир тысячи раз такое слыхал.
Но бесятся мысли,
А чувства готовы
Упасть и забиться в припадке стиха.
И сердце так остервенело гоняет
Кровавую массу по венам-ручьям,
Что кажется,
Якобы ты не чужая,
А только забыла о том, что моя.

Чужая.
Какое нелепое слово.
Разорвано с треском надежд полотно...
А то, чего не было, мечется снова
В холодных дождинках за мутным окном.
Х-1983. Городня

* * *
Н.Д.
Но стоит tet-a-tet с собой остаться,
Как, кoe-как надежду сколотив,
Забыв себя, приходится бросаться
В заросший пруд своих ретроспектив.
И убегает в никуда сегодня,
И обжигает душу сего дня
Такой пожар любви неразделённой,
Которой только ненависть родня.
Но затеплилась жизнь в родной утробе
И нет прямей и избранней пути.
И я шепчу единственной до гроба:
“Моя любовь, прости меня,
Прости...”
26/IX-1990. Киев

* * *
Е. Мартыненко
Вот и закончен наш бег в никуда,
Перед Богом наш весёлый стриптиз.
Отшумели за спиной города,
Отрыдали одиночеством птиц.
Так и будет.
Так и будет всю жизнь:
Винегрет из всепрощений и ссор,
Будет счастья бирюзовая высь
И нелепостей неприбраный сор.
Но напомнит нам горластая дочь,
Может, в пятницу, а может, в четверг,
Что была у нас ноябрьская ночь.
Наша первая.
Увы — как у всех.
Одинокий, но прирученный волк,
Без ошейника живущий, без клетки,
Хочу отдать тебе вечный долг
Скопом всех своих истрёпанных лет, и...
И когда настанет срок февралю
И ударом отзовётся в висках,
Написать губами слово “люблю”
На твоих чуть-чуть раскосых глазах.
II-1990. Городня